Тропою риска - Страница 29

- Шампанское! - откупорил Джик бутылку. - Бифштексы и пироги с устрицами.

- И как только я потом смогу вернуться к какао с черствыми тостами? - спросил я.

- По крайней мере, обзаведешься телом, чтобы можно было худеть. Мы расправились с закусками, спрятали остатки в багажник и с чувством, будто принимаем участие в массовом религиозном обряде, вместе с толпой проследовали в святая святых - на трибуны.

- Во вторник будет еще хуже, - заявила Сара, уже несколько раз видевшая подобные празднества. - День Мельбурнского кубка - всенародное гулянье. В городе три миллиона жителей, и половина из них мечтает попасть сюда. - Она старалась перекричать гул толпы.

- По-моему, они сошли с ума, не лучше ли остаться дома и посмотреть состязание по телику, - заметил я, с трудом переводя дыхание после того, как шедший рядом мужчина, открывая на ходу банку с пивом, очень чувствительно ударил меня локтем по почкам.

- В Мельбурне трансляции по телевидению не будет, только по радио.

- Неужели? А почему?

- Потому что устроители хотят, чтобы пришло как можно больше зрителей. Трансляция идет на остальную Австралию.

- С гольфом и крикетом то же самое, - грустно сказал Джик. - И нельзя даже по-человечески сделать ставку.

Мы прошли по узкому проходу, а потом по унаследованным нами билетам - через другие ворота в спокойные воды зеленой прямоугольной площадки для членов клуба.

«Как у нас в День дерби, - подумал я. - Точно такая же победа воли над погодой. Горящие глаза и раскрасневшиеся лица под серым небом. Непромокаемые плащи на нарядных платьях, зонтики над цилиндрами». Когда я рисовал болельщиков на скачках в дождь - а мне случалось делать и такое, - они, рассматривая картину, откровенно хохотали. Зрители на ипподроме, конечно, понимали, что плохая погода не может лишить их удовольствия, и они могли бы заиграть на трубе и в бурю… «Тоже интересно, - размышлял я. - Почему я никогда не нарисовал болельщика, играющего в бурю на трубе? Это было бы символично даже для Джика!»

Тем временем мои друзья вступили в спор относительно первого заезда. Как выяснилось, у Сары в области скачек стаж был не меньше, чем у мужа, и она не соглашалась:

- На той неделе в Рендвике трек был разбит, но и здесь после дождя очень нетвердое покрытие, а Бен Ган любит вырываться вперед…

- Так ведь его обошел только Бойблу, и тот же Бойблу пришел с большим отрывом в Корнфилдском кубке.

- Пусть будет по-твоему, - снизошла Сара, - но для Виноградника все равно слишком мягко.

- Будешь ставить? - спросил у меня он.

- Яне знаю лошадей.

- Разве это имеет значение?

- Ладно. - Я посмотрел график заездов. - Поставлю два доллара на Генератора.

Они подняли головы и оба спросили:

- Почему?

- Если сомневаетесь, то ставьте на одиннадцатый номер. Однажды я почти во всех заездах выиграл на этом номере.

Они стали смеяться надо мной и заявили, что я могу просто подарить свои два доллара букмекеру или сдать в ФУТ. - Что-что?

- Филиал управления тотализаторами.

Оказалось, здешние букмекеры занимаются только текущими ставками. Они не имеют больших фирм, как в Англии. А все внеипподромные заведения, где принимают ставки, подчиняются ФУТ, который значительную долю прибыли снова вкладывает в скачки. Скачки здесь богатые, ипподромы процветают, ФУТ, по выражению Джика, является национальным грабителем страны.

Мы сделали ставки, уплатили деньги, и Генератор победил один против двадцати пяти.

- Начинающим всегда везет, - объяснила случившееся Сара.

- Он не начинающий, - засмеялся Джик. - Его из спортшколы выгнали за букмекерство!

Они порвали свои билетики, помудрили над следующим заездом и пошли платить. А я поставил четыре доллара на первый номер.

- Почему?

- Двойная ставка на половину числа одиннадцать.

- О Боже! - возмутилась Сара. - Умник!

Из черных туч полил дождь, и менее стойкие болельщики начали искать укрытия.

- Пойдемте, - сказал я, - поищем сухое местечко.

- Вы идите, - сказала Сара, - а я не могу.

- Почему?

- Потому что те места для мужчин.

Я засмеялся. Я думал, что она шутит, но выяснилось, что тут не до шуток. Ничего смешного. Около двух третей лучших мест на трибунах предназначалось для мужчин - членов клуба.

- А как же быть с женами и подругами? - спросил я, все еще не веря.

- Они могут пойти на крышу.

Сара, коренная австралийка, не видела здесь ничего странного. Для меня же и, несомненно, для Джика такая традиция была нелепой. Однако он невозмутимо сказал:

- На многих крупных ипподромах мужчины - распорядители скачек расставляют для себя кожаные кресла на застекленных трибунах и устраивают бары с толстыми коврами, где они могут есть и пить как короли, а их жены тем временем едят в кафетериях и сидят на твердых скамьях на открытых трибунах вместе с остальной толпой. И никто не протестует. Кстати, все антропологические группы считают вполне нормальными собственные самые дикие племенные обычаи.

- Я думал, ты любишь все австралийское.

- Нигде не бывает настоящей идиллии, - тяжело вздохнул он.

- А я уже промокла, - пожаловалась Сара.

Мы поднялись на крышу, где на одного мужчину приходилось по две женщины. Здесь было ветрено и сыро. Стояли жесткие скамейки.

- Не переживай. - Сару забавляло, что я поражен таким отношением к женщинам. - Я уже давно привыкла.

- Мне казалось, что Австралия гордится тем, что обеспечила всем одинаковые права.

- Кроме женской половины, - сказал Джик.

С высоты неприступной крепости мы чудесно видели весь ипподром. Сара и Джик криками подбадривали своих избранников, но номер первый финишировал с отрывом на два корпуса при восьми против одного.